«Начнем», — повторил Милов про себя, имея в виду вовсе не то, что подразумевал его бывший милицейский коллега. И тут же понял, что не зря пристегнули его к креслу, словно к электрическому стулу: в голову словно ударило изнутри зубилом — такая возникла острая боль, что он невольно изогнулся, насколько позволяли ремни, и перестал что-либо соображать, слышать, видеть — только красная пелена была перед глазами и ровный шум — в ушах.
Далеко не сразу шум этот начал распадаться на отдельные слова.
3
(99 часов до)
— …технеты, — бубнил голос, — вовсе не являются чем-то новым в истории планеты — напротив, точно такие же живые роботы сопровождали первых насельников Земли, прибывших, как то доказывают последние изыскания (какие — об этом лектор умолчал), из другой звездной системы — или даже систем — и колонизировавшие уютную планету; технеты сопровождали их и играли выдающуюся роль в освоении этого мира; однако спустя достаточно долгое время между живыми существами и технетами возникли разногласия, и большинство разумных устройств было уничтожено — за исключением той их части, что уцелела именно в этих краях и готова была уже создать собственное государство. Однако, выдержать натиск куда более многочисленных людей было практически невозможно, и технеты, повинуясь своим мудрым руководителям, понемногу прекратили сопротивление, даже больше — притворились людьми, чтобы уцелеть. Но на самом деле были и оставались технетами на протяжении всех столетий, какие протекли с той поры — и до наших дней, когда стало вновь возможно восстановить древние правила и установления и объявить себя тем, кем они и являлись на самом деле…
— Доказательств тому имеется неисчислимое количество, — говорил далее лектор. — Возьмите хотя бы язык. Любой непредубежденный языковед даже после беглого анализа подтвердит, что наш язык — один из древнейших на Земле, латинский, греческий, древнееврейский по сравнению с ним — дети малые, в нашем языке больше архаических корней, чем в любом другом; нам удалось сохранить его лишь потому, что мы всегда помнили, что мы — технеты, хотя внешне очень похожи на людей; да иначе нам и не уцелеть бы. И поэтому принадлежать к технетам — великая честь, которой может быть удостоен далеко не всякий человек, однако при желании и настойчивых стремлениях…
Постой, постой. Да, именно так и сказал он: человек может быть удостоен…
«Да, — с удовлетворением подумал Милов. — Неглупые все-таки у нас сидят ребята; недаром Мерцалов говорил…»
И невольно крепко стиснул веки — от нового сокрушительного удара дикой головной боли.
4
(98 часов до).
Боль опять налетала прибойной волной, накатывалась, захлестывала всё, заставляя корчиться, выть, скрежетать зубами так, что искры летели, а потом, когда его освободили от ремней и позволили двигаться — кидаться наземь и перекатываться с боку на бок, едва лишь возникала даже не мысль, но хоть какой-то намек на нее; на мысль излишнюю, не разрешенную, вредную.
Зато от мыслей добрых и хороших боль отступала сразу же, далеко-далеко, так что ее вовсе не было видно. И начиналось блаженство, с которым просто невозможно было бы расстаться. И уж во всяком случае по своей воле он не стал бы разрушать этого блаженства никогда и ни за какую цену.
Мысль, приносившая блаженство, была проста, чтобы она возникла, не приходилось напрягаться — она все время была рядом, на нее можно было надежно опереться.
Я — велик; вот в чем заключалась она. Эта мысль. Я — самое совершенное существо из всех, живущих на Земле. Я выше всех. Только я понимаю, что такое жизнь и в чем заключается ее смысл и содержание.
Они — в том, чтобы сразу и наилучшим образом выполнять то, что мне приказывают. Приказывать мне могут Старшие Великие. Я — маленький великий. И в этом — блаженство. Самое лучшее в мире — быть Маленьким Великим. Потому что Старшим Великим приходится думать. А мысли причиняют боль. Думать — больно. Зато делать — совсем не больно. Исполнение приносит ощущение счастья. Маленький великий не должен думать. Только выполнять. Но выполнять хорошо. Для того, чтобы выполнять хорошо, великий должен быть всегда исправным. Полная исправность создает ощущение «Всё хорошо». Когда такое ощущение исчезает — значит, в тебе возникла неисправность, и ты должен обратиться к лучшим своим друзьям — тем великим, что заботятся о твоей постоянной исправности. Они сделают так, что тебе снова станет очень хорошо.
Получать приказы и выполнять — вот главное и единственное, что есть у великого. Только если он живет по этому правилу, он может получать и всё другое, что помогает возникновению блаженства. Энергию в такой форме, принятие которой доставляет удовольствие. Общение с техналями, которое тоже приносит радость. И все остальное. Но только — если он хорошо выполняет главное. Выполняет постоянно, в единственно существующем и непрерывно развертывающемся «Сейчас». Кроме этого «Сейчас» не существует ничего. Великий не может думать о том, что якобы было — потому что в действительности ничего не было раньше, есть только «сейчас». Непрерывное «сейчас» — и всё. И больше ничего не нужно.
Великий постоянно доволен. Довольство исчезает только тогда, когда он не получает приказов — или получает, но не в состоянии их выполнить. Тогда ему становится очень нехорошо. И он ищет приказов — или, если они есть, сокрушает всё, что мешает ему их выполнить.
В мире нет более удовлетворенного существа, чем Маленький Великий…
— Собрат!
— Я собрат! Слушаю!
— Ты доволен, собрат?
— У меня есть всё, кроме приказа к действию. Мне не хватает приказа. Мне нужен приказ!
— Получи приказ, собрат!
— Я слушаю! Слушаю!
— Ты будешь запоминать каждое слово. И выполнять всё только так, как тебе будет приказано. Тебе ясно?
— Мне ясно! Ясно! Я запомню каждое слово!
— Если чего-то не поймешь, не станешь скрывать этого, но спросишь. Собрат ничего не может скрывать. Если он скрывает — он неисправен. Ты понял меня, собрат?
— Я понял. Я спрошу. Пока мне все понятно.
— Хвалю. Ты хороший собрат. Слушай приказ. Ты будешь находиться в Восточном конвое. Знаешь, что такое — Восточный конвой?
— Буду находиться в Восточном конвое. Нет, я не знаю, что такое Восточный конвой.
— Правильно. Тебе не надо было этого знать. Теперь нужно. Конвой — это машины. Грузовики. Много машин. Ты поедешь на одной из них. На первой.
— Много машин — конвой. Я поеду на первой. Я понял.
— Машины повезут груз. Они повезут его к Восточной границе. Знаешь, что такое граница?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});